Сергей Сергеевич ГЛАГОЛЕВ,
профессор МДА

СЛАБЫЕ СТОРОНЫ
РАЦОНАЛИСТИЧЕСКИХ БИБЛЕЙСКИХ ГИПОТЕЗ

Оглавление
• Предисловие редактора сайта "Синай"
  
• Предварительные замечания
  
• 1. Гипотеза иеговиста и элогиста
  
• 2. Позднее происхождение Второзакония
  
• 3. Второ-Исаия и пророчество о Мессии
  
• 4. Поздняя датировка книги Даниила
  
• Заключение
  

Предисловие редактора сайта "Синай"

Публикация работы профессора Московской духовной академии Сергея Сергеевича Глаголева (1865-1937), надеюсь, внесет посильный вклад в "наведение мостов" между современными библейскими исследованиями и дореволлюционной традицией русской библеистики, которая достигла к концу XIX-началу XX века наивысшего подъема за всю историю своего существования. Перед современным православным исследователем Священного Писания очень часто встает болезненный вопрос: как относится к некоторым библеистическим теориям, являющимся практрически общепринятыми в католических и протестантских научных кругах, но вступающих в противоречие, порой достаточно острое, не только со святоотеческой позицией, но и с результатом вдумчивого прочтения Священного Писания? Наверняка многих из нас мучила мысль: а неужели Пятикнижие, которое, конечно же, редактировалось в разные исторические эпохи, настолько было изменено этими позднейшими редакторами, что необходимо выделять несколько слоев в цельном тексте Писания? Неужели Моисей, которому было открыто ветхозаветное имя Божие, при составлении повествования о творении мира и далее в своих книгах не мог использовать одновременно оба имени Божия - Господь (Ягве) и Бог (Элогим)? Разве обязательно резать текст Библии по живому, чтобы выделить "ягвическую" и "элогистическую" редакции священного текста? Неужели мы не можем читать текст так, как он дан нам сейчас, не отвергая факт различных редакций, но и не придавая этим редакциям решающего значения?

На этот и несколько других вопросов подобного плана имеется ответ в статье профессора С.С.Глаголева. Статья является предисловием русского ученого к разделу "Израильтяне", написанного профессором И.И.П.Валетоном специально для книги "Иллюстрированная история религий" (под ред проф. Д.П.Шантепи де ля Соссей), вышедшей в русском переводе в 1899 году, и переизданной в 1992 году. С.С.Глаголев в своей работе оспаривает некоторые положения, высказанные Валетоном и уже входившие в то время в среду библейских исследователей. Замечательно, с каким научным мастерством, эрудированностью и остроумием московский профессор опровергает рационалистические гипотезы, многие из которых, к сожалению, после разгрома в начале XX века русской богословской науки постепенно проникли даже на страницы работ православных богословов.

Размещение статьи С.С. Глаголева не имеет своей задачей отбросить развитие нашей библеистики на век назад. Несомненно, некоторые результаты исследований западных библеистов после тщательного и всестороннего рассмотрения могут быть приняты православными учеными. Например, книга святого пророка Исаии может быть разделена на 2 или 3 части, исходя из предположения, что 1-я часть (1-39 главы) была написана самим св. пророком Исаией, а последующие - учениками его пророческой школы. Серьезной аргументацией для такого взгляда служит поразительно резкая смена исторического фона в повествовании после 39 главы: вместо ряда деталей в речи пророка, свидетельствующих об ассирийском могуществе, возникают ряд деталей, говорящих о наступлении эры Вавилонской империи. Однако даже принимая эту точку зрения, православный исследователь будет крайне бережно относится ко всей книге пророка Исаии в целом, прекрасно зная, как важно духовное преемство и как иногда ученик может закончить начатое учителем духовное дело (как, например, св. Афанасий Великий, сменивший своего учителя св. епископа Александра Александрийского в борьбе против ариан).

Прочие гипотезы, затронутые в статье проф. С.С.Глаголева (гипотеза Ягвиста-Элогиста, предположения о позднем происхождении Пятикнижия и книги св. пророка Даниила) по-прежнему остаются не до конца убедительными для православного библеиста. Статья профессора МДА будет в высшей степени полезна, поскольку позволит взглянуть на эти идеи объективно и учесть их отрицательные стороны.

Предварительные замечания

На [...] статью проф. Валетона о религии израильтян читатели не должны смотреть как на содержащую и заключающую в себе совершенно верные взгляды и точно передающую факты. В своих суждениях о ветхозаветной откровенной религии проф. Валетон поддался влияниям рационалистических веяний и допустил утверждения и отрицания, которые никогда не принимались и не будут приняты истинно христианским сознанием. На Западе в деле исследования богооткровенной религии уже давно образовалось направление, которое пытается объяснять религиозные явления исходя из отрицания веры и религии. Ученые этого направления или открыто заявляют, или тайно предполагают, что Бог - если Он и существует - не вмешивается в дела человеческие, что в ходе истории человеческой не было ни чудес, ни пророчеств и что в жизни евреев, как и в жизни других народов, течение явлений было всегда и исключительно естественным. Само собою понятно, что если такие воззрения справедливы, то Библия, значит, не содержит правдивых и точных повествований о религиозных судьбах Израиля. Как же восстановить историю этих судеб? Библия - единственный памятник. Отрицая его, пытаются при помощи догадок воображения восстановить картины еврейского прошлого по самым незначительным и сомнительным данным. Верят самым сомнительным археологическим указаниям, малодостоверным записям, отрывочным и полупонятным намекам. Не хотят верить только Библии. Клинообразные надписи, египетские иероглифы, предположение, что ход религиозного развития всех народов был одинаковым, сравнительно-этнографический метод - все пускается в ход для того, чтобы создать новую историю Израиля взамен той, которая имела место в действительности, была записана и известна тысячелетия. Валетон увлекся этим методом и принял принципы, которые исследователями полагаются в его основание. Согласно этим принципам, в истории евреев не было ни чудес, ни пророчеств. Промысл, если он и действовал, то неуловимо и неосязаемо. Ход событий в еврейской истории был так же прост, имел ту же последовательность и то же течение, как и у других народов. Народы на арену истории вначале являются политеистами. У некультурных рас обыкновенно сильно бывает развит культ предков. Такими в религиозном отношении вначале должны были быть и евреи. Это утверждали и повторяли многие.

На русском языке эти мысли можно встретить решительно выраженными в переводных книгах Мензиса и Гельвальда. Но Валетон - не невежественный автор, как названные лица. Он знает Библию, знает, что в ней нет ни малейших указаний на следы политеистических и анимистических религиозных воззрений Израиля. Отдельные сыны Израиля на время или навсегда уходили далеко от религиозной истины, но в некоторой ветви Израиля и его предков она сохранялась всегда. Так представляют цело источники, говорящие о верованиях евреев. Правдивость этих источников (библейских книг) можно отрицать, но им ничего нельзя противопоставить. Понимая это, Валетон не навязывает читателям фантастических рассказов о первоначальном политеизме евреев, их человеческих жертвах и т. д. Он подчеркивает гл. 24 кн. Иисуса Навина, в которой, с одной стороны, утверждается обособленность отцов Израиля от других народов востока, с другой - эти отцы и их потомки обвиняются в сужении богам иным. Но это - обвинение в отступлении, а не утверждение изначального факта. Отсюда нельзя делать никаких рационалистических выводов,- Валетон и не делает их из этого места, но в своем изложении он принимает их, как и многие другие. Он принимает Библию в рационалистическом толковании и согласно с этим толкованием излагает историю Израиля. Религия Иеговы у него сначала неопределенна и проста. Закон Моисеев в том объеме и виде, в каком он существует теперь, не был дан. Были только немногие заповеди, жертвы и обряды. Образ Иеговы был неясен. Он был Богом, выведшим евреев из Египта и охранявшим и защищавшим их от постоянно грозившей опасности со стороны других народов потерять свою самобытность и раствориться и исчезнуть среди окружающих племен. Иегову почитали обыкновенно на высотах, и у евреев не было ни религиозного, ни политического центра. Затем евреи создали государство. Во главе их стал царь. Политический центр (храм) стал и религиозным. Явился храм. Явившиеся пророки порицали служение Иегове в других местах, кроме храма. Умножались обряды, вырабатывался ритуал, издавался суровый и сложный закон. Его окончательная кодификация падает на конец VII в. до Р.Х. Политические обстоятельства последующего времени, повергнув евреев в крайне бедственное положение и рассеяв их по всему миру, усилили их благочестие, которое, в свою очередь, утвердило их надежду на будущее избавление. Должен явиться избавитель - Мессия. Рассеянные по всему миру евреи стали ждать избавления для всего мира. Их мессианские идеалы стали универсальными. Так приблизительно представляет дело Валетон. Он не низводит религию Израиля до области простых грез и суеверий, но он представляет ее по-своему, он переставляет события, и хотя, по-видимому, готов принять, что истинное учение о Боге дано Иисусом Христом, он не хочет принять, что истины религии всегда были дань человечеству. Источник откровенной религии - библейские книги - у него тольке материал для научных исследований, и истиной у него владеет только чуждая верь наука. Для того, чтобы получить свои исторические выводы, он должен был отвергнуть подлинность библейских книг и точность библейских сообщений,- вот пункт с которым никогда не согласится православный богослов. Валетону для его выводов нужно, чтобы Пятикнижие Моисеево в своем настоящем виде было написано не за 1500 лет до Р.Х., а только за 600 лет. Ему нужно, чтобы пророчество Исайи о Кире (гл. 45) было написано не пророком Исайей задолго до события, а оставшимся неизвестным для потомства современником Кира. Ему нужно, чтобы книгу Даниила написал не пророк, живший в конце и после вавилонского плена (VI и V вв. до Р.Х.), а современник Антиоха Епифана, живший в середине II в. до Р.Х. Хронология, конечно, сама по себе вещь неважная, часто неважно и точное представление о последовательности событий. Различные Евангелия различно нам представляют последовательность событий в жизни Христа. Но важны идеи, скрывающиеся за теми или иными хронологическими и историческими представлениями. Мы верим, что евреи были народом, которому были вверены слова и обетования Божий, промысл Божий особенными средствами помогал им хранить постепенно расширявшуюся и раскрывавшуюся истину, чтобы затем она в нужной полноте была возвещена всему человечеству. Критика священного текста, отрицание подлинности священных книг нужны для того, чтобы на место такого взгляда поставить иной, по которому евреями самостоятельно вырабатывались их представления о Божестве, промысле и человеке. Новый взгляд хочет исследовать только те усилия, которые употребляли евреи, чтобы подниматься к небу, подъем и ослабление, возвышение или унижение их религиозного духа, но он ничего не хочет знать о самом небе. Он безмолвно предполагает, что в ответ на все вопли и мольбы человечества оно оставалось безмолвным. Шарившая во мраке и ощупью отыскивавшая дорогу рука еврея, как и рука гебра и индуса, не встречала руки Божией, которая бы вывела ее к свету.

Такой взгляд, в сущности, не может быть проведен последовательно наукой, потому что, если принять его неуклонно как руководящий принцип, то исчезнет совсем наука о религии. Если попытки народов войти в общение с Божеством так же тщетны и напраcны, как попытки ребенка ручонками ухватиться за луну, то и не должно серьезно относиться к этим попыткам, они и не заслуживают глубокого и детального изучения. К счастью, противореча себе, западные мыслители их изучают. Изучал и изучает их и Валетон. Результаты этого изучения, однако, не являются приемлемыми для православного читателя. Но если так, то желательно ли и сообразно ли их появление в русской печати? Полагаем, что при некоторых условиях трактат Валетона может быть прочитан с пользой.

Прежде всего, частные научные показания и разъяснения Валетона могут помочь уяснению некоторых мест Библии и некоторых священных повествований (осуждение пророками ношения эфодов, значение тельцов, терафимов и т. п.). Затем характеристика религиозной настроенности евреев в различные эпохи в общем может быть принята. Периоды подъема и упадка религиозного духа, периоды хождения путями иными и путями правыми в общем были таковыми, как их представляет и Валетон. С ним вполне можно согласиться, что при Неемии произошло религиозное возбуждение в Израиле и т. п.

Статья Валетона показывает, что наука, даже и отрешившаяся от религии, в своем постепенном и правильном развитии приводит к истинам, которые утверждает религия. Было сделано много предположений, выдававшихся за научные истины, которые стояли в противоречии с Библией и теперь оказались ложью. Так, говорили, что ко времени Моисея еще не существовало и письменности. Валетон не повторяет этого предположения, потому что несомненно, что в Египте, Ханаане, Ассиро-Вавилонии письменность существовала еще до времени Авраама. Говорили, что название Бога - Элогим (множественное число от Эл, Элоах - "Бог") - указывает на первоначальное идолопоклонство евреев. Валетон отрицает это соображение, потому что все исследователи теперь согласны в том, что множественное число в этом случае употребляется для обозначения отвлеченности понятия (Элогим - "Божество", все равно как моим - водяное вещество, мамаим - небесная сущность и т.д.; у народа, впрочем, элогим употреблялось для обозначения ложных языческих богов). Предполагали, что у евреев первоначально было распространено почитание предков. Валетон утверждает, что доселе не найдено действительных следов этого почитания. Говорили, что евреи не были в Египте. Валетон вслед за Тиле это пребывание признает фактом. Так постепенное развитие науки приводит к признанию тех библейских истин, которые в простоте сердца и без научного критицизма принимали наши деды и прадеды.

Мы указали положительные качества статьи Валетона, но в ней есть отрицательные стороны, внимательное рассмотрение и разбор которых, полагаем, тоже могут быть полезными. Валетон отрешился от некоторых антибиблейских гипотез, но он не отрешился от антибиблейских принципов, и вот это упорство в началах, не согласных с религиозными, нам и представляется поучительным представить вниманию верующих людей. Мы склонны думать, что антирелигиозные принципы, во всем направляя ко злу, ведут к заблуждениям и в науке. Только эти принципы, думаем, заставляют Валетона держаться тех гипотез, которые он полагает в основание своего труда и к рассмотрению которых мы теперь обратимся.

1. Гипотеза иеговиста и элогиста

Валетон в своем труде принимает, что есть иеговист и элогист Пятикнижия. Сущность этого взгляда, давно уже порожденного рационалистической наукой, заключается в следующем. Начиная с 6 гл. книги Исхода, Бог безразлично называется Элогим и Иегова, но в книге Бытия есть отделы, где Он исключительно называется Элогим, и другие отделы, где Он именуется исключительно Иеговой. Отсюда заключают, что различные отделы книги Бытия написаны различными авторами (один знал Бога только под именем Элогим, другой только под именем Иегова) и потом уже соединены в одно редакторской рукой. Имя Элогим, полагают, гораздо древнее имени Иеговы. Священный текст, действительно, дает основания полагать, что имя Элогим в древности было гораздо распространеннее имени Иегова. Оставив пока в стороне фрагментарную теорию и приняв библейский текст в его настоящем виде, мы получим, что имя Иеговы стали призывать уже в третьем поколении от Адама по еврейскому тексту (Быт. 4,26), что в состав имени матери Моисея вошло и это божественное имя (Числ. 26,59; Иохавед - Иегова есть слава). И, исследуя употребление этого имени и имени Элогим, естественно прийти к заключению, что название Элогим употребляли преимущественно, когда хотели выразить мысль, что Бог есть Бог вселенной, и название Иегова тогда, когда хотели сказать, что Бог есть Бог Израиля. Но рационалисты говорят, что элогистические и иеговистические отрывки содержат различные учения и предания и находятся в противоречии между собою. Они усердно подчеркивают и отмечают эти противоречия. Можно, однако, a priori быть уверенным, что эти противоречия не так ясны и несомненны, как они утверждают, потому что редактор книги Бытия, по их же теории, не заметил этих противоречий и потому что после редактора их не замечали миллионы читателей и тысячи толкователей и исследователей Библии. Это соображение заранее утверждает в мысли, что эти противоречия спорны. Но вот что бесспорно - ассириологические открытия. Эти открытия показали, что элементы того, что считают иеговистическим учением - позднейшим и противоречащим элогистическому, находятся на древнейших клинообразных надписях, много более древних не только времени вавилонского плена, но и времени Моисея, и находятся в полном согласии с элементами элогистическими. Так, по мнению сторонников теории алогизма и иеговизма, учение о шести периодах творения есть элогистическое, а учение о падении человека - позднейшее, иеговистическое, но оказалось, что на клинообразных надписях говорится и о шести периодах творения и о падении человека. Точно так же и в халдейской саге о потопе и в признаваемом иеговистическим отрывке кн. Бытия говорится о затворении двери ковчега (Быт. 7, 16); с другой стороны, Бел или еврейский Эл (Элогим) элогистов постоянно выступают и в халдейском и в библейском сказаниях о потопе. Это невозможно согласовать с гипотезой элогистических и иеговистических фрагментов. Это понятно лишь при признании старой истины единства книги Бытия. К этой истине и следовало бы возвратиться, но у Валетона постоянно идет речь об иеговизме и элогизме Пятикнижия, и читатели сами могут убедиться, что эта гипотеза в его изложении нисколько не помогает освещению и пониманию религиозной истории Израиля.

2. Позднее происхождение Второзакония

Настаивая на позднем и сложном происхождении Пятикнижия, особенно упорно утверждают позднее происхождение кн. Второзакония. Вслед за другими и Валетон твердо убежден, что эта книга была написана и окончательно составлена при первосвященнике Хелкии или самим этим первосвященником приблизительно около 621 г. до Р.Х. Основания для этого выставляются следующие: общая теория постепенного и позднего происхождения закона; существование в книге закона о царе (Втор. 17, 14 и след.), который, говорят, не мог быть дан раньше появления царей и злоупотреблений царской властью; наконец в повествовании самой Библии хотят видеть ясное указание на время происхождения. В 4 кн. Царств (22 гл.) рассказывается, что первосвященник Хелкия сообщил о себе Шафану писцу: "книгу закона я нашел в доме Господнем" (ст. 8). Эту книгу читал Шафан и затем царь, и из дальнейшего изложения можно заключать, что это была книга Второзакония. Отсюда делают вывод, что Хелкия не нашел, а сам выпустил книгу с именем Моисея. Думал ли Хелкия, что его чрез тысячелетия будут обвинять в обмане и подлоге? Не знаем, но думаем, что имеется много оснований обвинять в клевете этих обвинителей.

Прежде всего, если бы Хелкия вздумал выпустить книгу под именем Моисея, то он не включил бы в нее несомненно не принадлежащую и никогда не считавшуюся принадлежащею Моисею 34 гл. Второзакония. Не стал бы, конечно, Хелкия включать в книгу такие законы, которые давно устарели, забылись и не могли иметь никакого смысла и значения во дни Иосии (например, закон, охраняющий от родовой мести - гл. 19). Закон о царе в той форме, в какой он изложен в книге Второзакония, тоже, нам кажется, неудобно было излагать Хелкии, ибо этот закон говорит прежде всего об избрании царя (17, 14-15), а во времена Хелкии царская власть была наследственной. В устах Моисея такой закон был очень понятен: он, живший в стране с могучей царской властью, видевший и знавший много царств, обращался со своим законом к народу, который в его глазах находился накануне перехода из кочевого образа жизни в благоустроенный государственный. И мы имеем прямое указание, что при избрании царем Саула этот закон был призван к действованию (1 Цар. 10, 25). Но кроме этих отрицательных соображений представляется много положительных данных для утверждения, что эта книга написана во дни Моисея. От нее еще веет Египтом, пустыней, беспокойным образом кочевой жизни, в ней только еще слышатся надежды на успокоение в земле обетованной. Гебраисты отмечают, что в ней встречаются слова и выражения, которые совсем вышли из употребления после времени Моисея. Таковы: abib - "колос" или "месяц жатвы" (16, 1); nе esat' el ammav - "приложиться к народу своему" (32, 50). Отмечают затем во Второзаконии целый ряд указаний и намеков на Египет и его обычаи и положение в эпоху Моисея. Так, в 4,15-18 находится запрещение произведений скульптуры, чтобы евреи не прельстились. Перечисление запрещаемого ясно указывает на скульптуру Египта. В 17, 16 запрещается царю возвращать народ свой в Египет и в 20, 5 говорится о надзирателях - schoterim. Эти надзиратели чисто египетского происхождения. В 27,1-8 евреям повелевается написать слова закона на камнях, обмазанных известью. Такие камни употреблялись для писания в Египте. В 25,2 закон о палочных ударах - египетского происхождения. 11,10 ясно предполагает знание у тех, к кому обращена книга, условий египетского земледелия, его системы орошения при помощи каналов Нила. 7,15 и 18, 60 говорят о болезнях, которые видели и знали евреи в Египте. В эпоху Исхода в Египте была широко распространена проказа, и Второзаконие дает относительно нее предписания. Второзаконие (как и вообще Пятикнижие) не знает городов, которые стали входить в силу и с которыми евреям приходилось считаться со времени Иисуса Навина. Таковым был Тир. Нет во Второзаконии упоминания о Иерусалиме. Во всех книгах Библии, древнейших, чем Хелкия, можно найти указания на существование Второзакония. Сравни Суд. 2,2 и Втор. 7,2; 1 Цар. 2, 13 и Втор. 18, 3. Наконец, обвинители Хелкии упускают из вида весьма важный факт существования самаританского Пятикнижия. Самаряне приняли закон Моисеев задолго до Хелкии, и видно, что они потом не пребывали в религиозном общении с иудеями (у них нет книг пророков) . Откуда же у них явилась книга Второзакония?

Таковы основания, которые можно привести в защиту подлинности Второзакония. Могут подумать: почему же эти основания не принимаются учеными, почему они упорствуют в своих гипотезах о позднем происхождении Моисеевых книг; ведь, конечно, они - каковы бы ни были их религиозные убеждения - не пойдут против того, бесспорная истинность чего доказана? Мы не сомневаемся в этом, но дело в том, что доказательство бесспорной истинности вообще трудно, а в религиозных вопросах, мы полагаем, его даже невозможно представить (тогда не было бы веры, а было бы знание). Предвзятые теории, установившиеся убеждения, ослепление, вообще субъективные основания часто становятся между человеком и истиной и заставляют его принимать последнюю за ложь. Но, конечно, всякое упорство и ослепление имеет пределы. Мы уже говорили, что от некоторых произвольных мнений и отрицаний правдивости библейского текста ученым уже пришлось отказаться. Можно с уверенностью сказать, что в близком будущем им придется отказаться еще не от одного из своих разрушительных выводов. Поворот от отрицания начался. В 1895 г. вышло исследование Lex Mosaica. The law of Moses and higher Criticism (London and New York, Eyre and Spottisz woode, XXXVI, 652 pp.) ["Закон Моисеев и критицизм более высокого уровня"]. Задача книги - опровергнуть теорию позднего происхождения закона Моисеева и показать, что традиционное представление о времени происхождения Пятикнижия вполне соответствует научным изысканиям настоящего времени, что порядок законоположительных и исторических книг не противоестествен, соответствует действительной исторической последовательности событий. Книга написана пятнадцатью лицами. Предисловие, говорящее о духе и цели предприятия, написано епископом лордом Гервеем (теперь умершим). Первый трактат "О представляемых археологическою наукою доказательствах существования литературной деятельности во времена Моисея" написан известным ориенталистом профессором Сейсом (на русском языке с содержанием этого трактата можно познакомиться по статье в "Христианском чтении", 1897, июль). Задача трактата - доказать принадлежность Моисею двух первых книг Пятикнижия. Второй трактат "О Моисее как создателе левитских священных обрядов" написан профессором Равлижоном, им утверждается происхождение средней части Торы от великого еврейского законодателя. В следующем трактате профессор Дуглас показывает, что гипотеза о происхождении Второзакония в последнее время пред вавилонским пленом (то есть при Хелкии) не может быть допущена и что смысл содержащихся в ней постановлений может быть понят лишь при предположении ее происхождения во времена Моисея. Следующие писатели утверждают исторический характер и истинность повествования дальнейших библейских книг. Вот их имена и их исследования: Джирльстон - "Период Иисуса" (Навина), Френг - "Время Судей", профессор Лиас - "Времена Самуила и Саула", ректор Ватсон - "Эпоха Давида и Соломона"; Шерп, Стюарт, профессор Летч, Зинкер обнимают своими статьями период от разделения царств до вавилонского плена, Спенсер - "Иезекииль и священническая школа" (о периоде вавилонского плена), профессор Вате - "Послепленный период". Эпилог написан профессором Васом. Близко ко времени выхода Lex Mosaica профессор Джемс Робертсон выпустил новое издание своего труда The early religion of Israel ["Ранняя религия Израиля"] (Валетон цитирует старое издание этой книги), в каковом исследовании в общем (но не в частностях) становится на сторону традиционного представления религиозных судеб Израиля. Его книга явилась в немецком переводе под заглавием: "Die alte Religion Israels vor dem achten Jahrhundert v. Chr., nach der Bibel und nach den modernen Kritikern". В протестантской Германии в настоящее время происходит оживленное движение в защиту подлинности священных книг и традиционного взгляда на судьбы ветхозаветной религии. С этим движением можно познакомиться по статьям Цокклера в Beweisd.Glaubens зa 1896-97 гг. "Deutsche Streiter wider die alttestamcntliche Radikalkritik". He говорим о католических произведениях по вопросу о ветхозаветном откровении; и в виде журнальных статей и в виде обширных исследований их является очень много. Они стоят на той же почве и утверждают те же положения, каких держатся и православные мыслители.

3. Второ-Исаия и пророчество о Мессии

Загадочным явлением для рационалистов являются еврейские пророки. Они предрекали будущее, они изрекали угрозы и обетования. Рационалистам хочется свести деятельность пророков к деятельности народных демагогов, которые часто видели лучше своих современников, но зрение которых, однако, было естественным. Сколько странного и прямо несостоятельного приходится утверждать при этом предположении! Немало странных утверждений делает и Валетон. Пророк Илия у него ретроград, как будто желающий возвратиться к почитанию Иеговы как Бога громов и молнии, Бога войны, которого он ищет в пустыне. Неудивительно, конечно, что пророк, пылающий негодованием на людей, живущих в городах, идет не в Иерусалим, а к Хориву или в пустыню, но Валетон совершенно не обращает внимания на то, что он там находит. Пророк обретает Бога в тишине (3 Цар. 19). Где же здесь Бог гроз, войны и бурь?

Уже давно камнем преткновения и соблазна являлась для рационалистов книга пророка Исайи. Еще в XVIII в. Коппе подверг сомнению ее цельность; затем те же сомнения были высказаны Додерлейном и Розенмюллером. В новейшее время вообще признается, что до 40 главы книга написана одним автором; начиная с 40 - другим. Автор первых 39 глав говорит о себе, что он жил и пророчествовал при Осин, Иоафаме, Ахазе и Езекии - следовательно, более чем за 200 лет до времени Кира Персидского, о котором говорит автор 45 главы. Ясно, что это написано другим лицом - второ-Исаиею. Естественной границей, отделяющей первого автора от второго, считают конец 39 главы, где говорится о событиях при Езекии, и вслед за тем, с начала 40 главы ex abrupto начинается новая речь - последовательная и связная, с которой в тесном единении стоит и 45гл. Так смотрит на дело и Валетон. Однако уже из одного изложения Валетона читатели могут видеть, как ненадежны открытия и гипотезы рационалистов. Валетон принимает, что книгу пророка Исайи написал не один, а три Исайи, и сообщает, что другие ученые еще умножают число ее авторов. Мы думаем, что она написана одним лицом. За это, прежде всего, говорят язык и стиль. Вавилонский плен сказался влиянием своей культуры на евреев, и потому в их произведениях, написанных в этот период, обнаруживаются следы халдейского языка (у пророков Иеремии и Иезекииля), а вся книга пророка Исайи написана чистейшим классическим языком евреев. Затем, вся книга пророка Исайи отличается исключительным изяществом стиля, и, наконец, ее содержание представляет полное единство. Относительно 40 главы, с которой будто бы начинает говорить новый автор, живший совсем в другой период еврейской истории, должно сказать, что она по своему содержанию весьма близко и тесно примыкает к непосредственно предшествующей ей пророческой 35 главе (главы 36-39 представляют собою историческую вставку). Содержание всех пророчеств Исайи - основание новозаветной Церкви Христом. Попутно пророк касается событий своего времени и судеб народов, с которыми находится в соприкосновении Израиль, но главным образом его взор устремлен на то отдаленное будущее, когда рожденный от Девы (7,14) оснует царство правды и истины (9, 1-5) и слава Божия возвестится народам (46). Образ основателя мессианского царства нарисован так ярко и о нем сообщены такие подробности, что Исаию по справедливости называют ветхозаветным евангелистом. Наиболее поразительными в этом отношении считаются, хотя поразительна вся книга, - 52, 13 и след., и вся 53 глава:

О ком эта речь? Валетон отвечает: о еврейском народе. Раб Иеговы - это Израиль, он просветит светом правды и спасения все народы и самого Израиля соберет из его тогдашней разрозненности и приведет к Иегове. Валетон хочет отнять у 53 главы не только значение пророчества, но и всякий смысл. У автора, по Валетону (можно, кажется, так выразиться), буквально двоится в глазах: Израиль у него то идеально праведный народ, то народ, избавляемый праведником ("за преступления народа Моего"). Валетон приписывает автору мысль, которой никогда не держались ни евреи и ни один из пророков, что Израиль страдает за грехи других народов. Мы нарочно привели текст пророческой речи, чтобы каждый мог видеть, насколько правдиво и осмысленно толкование Валетона ("Ему назначали гроб с злодеями, но Он погребен у богатого",- что это значит?). Из сопоставления с другими местами книги, где праведник представляется имеющим произойти от корня Иессеева, от дома Давида (11,1), блестящая правдивость валетоновского толкования выступает еще ярче. И сам Валетон чувствует, что он говорит нечто ни с чем не сообразное, и потому пишет: "нельзя отрицать, что в изображениях, о которых идет речь (перевод волен: den darauf bezuglichen Ausfuhrungen), существует некоторая неясность". Да, для современников Исайи эта глава должна была казаться загадочной и неясной. Что это за праведник, который будет жить в уничижении, пострадает добровольно за грехи людей, будет мучим, убит, погребен, но восстанет и восторжествует? Мы знаем, что это - Христос. Так толковали это пророчество со времени Христа. Но нам говорят, что это написано не Исаиею и не о Христе. Не Исаиею, потому что автор говорит о событиях при Кире, и не о Христе, потому что автор жил и писал несколькими столетиями раньше Христа. Рассуждая здраво, можно, пожалуй, сказать: если автор, имея в виду не Христа, а кого-то иного, нарисовал образ Христа, то еще легче он мог нарисовать образ Кира, имея в виду не Кира, а кого-то иного: Кир - менее редкое историческое лицо, чем Христос, и гипотеза второ-Исаии, таким образом, оказывается излишней. Но если гипотеза второ-Исаии излишня, то гипотеза неисполнившегося пророчества о каком-то народе вредна, так как она приглашает нас понимать слова и выражения вопреки всяким обычаям, логике и употреблению. Остается старая правда: 53 глава написана Исаиею и пророчествует о Христе. Само собою понятно, что если Исаия мог пророчествовать о Христе за 7 столетий, то он мог пророчествовать и о Кире за два столетия.

4. Поздняя датировка книги Даниила

Влияние предвзятых идей у Валетона характерно проявляется в его взгляде на книгу пророка Даниила. Он признает, что в книге Даниила возвещается о грядущем спасении чрез Сына Человеческого. Но он не может отрешиться от рационалистического взгляда, что можно описывать только прошедшее, а не предсказывать будущее, и что автор не мог предсказать гонений Антиоха Епифана, а описал эти гонения тогда, когда они уже были. Автор, по Валетону, жил и писал около середины 2 в. до Р.Х. Мы должны со своей стороны указать, что имеется много оснований утверждать: книга пророка Даниила написана в 6-5 в. до Р.Х. Справедливо говоря, что Даниил пишет о грядущем спасении, Валетон умалчивает, что Даниил указал время, когда спасение должно придти.

Православная церковь признает имеющими каноническое достоинство 12 первых глав книги пророка Даниила. Только о них мы и будем говорить (о происхождении 13 и 14 глав см. статью о. Мефодия Великанова в "Христианском чтении", 1897 г.). Они представляют одно нераздельное целое, и их единство вообще не отрицается и рационалистами. Всякий историк Востока также согласится, что в них видно такое знакомство с обычаями, нравами и законами Вавилонии, которое может быть только у еврея, жившего в Вавилонии. Автор писал по-еврейски, но примешивал халдеизмы. Этого никак не могло случиться с палестинским писателем 2-го века. Затем, книга Даниила вообще считается замечательною по описываемым в ней видениям. Но о Данииле как о тайновидце говорил пророк Иезекииль (28,3), живший, по согласию всех, во время вавилонского плена. Другой Даниил, и тем более тайновидец, совершенно неизвестен. Как же понять это? У Иосифа Флавия (Antiquitat. XI, 8, 4) сообщается, что Александру Македонскому, когда он был в Иерусалиме, первосвященником Иоддаем было показано пророчество Даниила о греческом князе, который покорит персов. Существование такого предания показывает, что происхождение книги Даниила относили ко времени до Александра Македонского, а не после него.

Много внимания всегда останавливало на себе пророчество Даниила о семидесяти седьминах. "Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная и запечатаны были видение и пророк и помазан был Святой святых. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин и шестьдесят две седьмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. И утвердит завет для многих одна седьмина, а в половине седьмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя" (Дан. 9,24-27). Христос, греч. Christos, евр. Mashiah - значит помазанник.

Пророчество это всегда относили к Мессии-искупителю. Повеление о восстановлении Иерусалима - это, надо полагать, указ Артаксеркса Лонгимана в двадцатый год его царствования, разрешающий восстановление Иерусалима, его стен и ворот. По обычному счислению двадцатый год Артаксеркса падает приблизительно на 453 г. до Р.Х. На первую половину седьмины падает общественное служение Иисуса Христа (Господь вступил на служение тридцати лет). Сложив 453+30+7 получим 490 лет, что равно семидесяти седьминам. Нужно оговориться, что нельзя доказать такой точности пророчества и что едва ли ее можно и предполагать (в пророчествах всегда есть некоторая прикровенность). Дело в том, что летосчисление, которое теперь существует у нас, несомненно ошибочно, и год Рождества Христова должно отодвинуть на 4 или 5 лет от начала нашей эры. Так что теперь на самом деле идет не 1898 год, а 1903. С другой стороны, спорят и о том, какой указ разуметь под повелением Даниила. Единственный указ о восстановлении Иерусалима, его стен и ворот был тот, который назван нами. Но раньше, в 7-й год царствования, Артаксерксом был дан указ Ездре, широкие и неопределенные полномочия которого (I Ездр. 7,12 и след.), пожалуй, могли подать повод к началу восстановления Иерусалима, поэтому некоторые начало седьмин считают от этого года. Во всяком случае, по пророчеству Даниила, лет через 500 после издания Указа о восстановлении города и ограждении его стенами должно возникнуть мессианское царство, и затем после непрерывных войн должна погибнуть Иудея. Приблизительно через 500 лет и возникло христианство, и Иудея погибла окончательно от нашествия римлян в 70 г. по Р.Х. Как объяснить, что пророчество Даниила исполнилось на Иисусе Христе? Способ толкования, которому следует Валетон, очень прост: пророчество не относится ко Христу и не имеет в виду будущего, оно говорит под образом будущего о прошедшем, о том, что уже было при Антиохе Епифане. Это - vaticinium post eventum. Такой взгляд заключает в себе, прежде всего, обвинение автора книги Даниила в сознательной и намеренной подделке. Но вот что представляется удивительным: смысл этой подделки, оказывается, не может быть понятен. Древние толкователи не думали относить это пророчество о будущем к прошедшему. Даже раввины - Ярхи, Абен-Эзра, по понятной причине отрицавшие мессианский характер пророчества, признавали, что в нем говорится о гибели иудеев от руки римлян. Но допустим, что это подделка. По-видимому, тогда было бы легче её вскрыть: о каком повелении говорится, кто разумеется под Христом, кто - под вождем народа, какое торжество правды вечной рисовалось писателю? Под Христом разумели и Кира и Онию III, но никак нельзя было получить никаких седьмин и из пророчества никак нельзя было извлечь никакого смысла. Рационалистам очень хочется доказать, что под вождем народа, который принесет гибель Израилю, разумеется Антиох Епифан - nagid haba, dux venturus пророчества. Антиох взял Иерусалим, разграбил город, разрушил стены, осквернил храм и погубил семьдесят тысяч иудеев. Но он не разрушил ни города, ни храма, он заставил прекратить богослужение на три года, но он не положил ему конца, жертвы прекратились только на время. Это - перерыв, а не уничтожение. Антиох погубил семьдесят тысяч, но не уничтожил нации. Он не рассеял евреев, как Тит, навсегда по четырем странам света. Гонение Антиоха продолжалось три года, пророчество говорит об опустошении, которое не будет иметь конца. Затем, если семьдесят седьмин должны быть считаемы по какому-то особенному счету, правила которого подсказаны автором, то возникает вопрос: почему же никто и никогда не считал по этим таинственным и рациональным правилам? Главное - почему ко времени Иисуса Христа ждали исполнения этих седьмин - наступления Царствия Божия? Об этом прежде всего свидетельствует Новый Завет. См. Мф. 24,15-25; Мк. 13,21; Лк. 2,25; 9,11; 23,51; Ин.1, 20; 4,25. Ожидания евреями Мессии в эту эпоху были известны даже римлянам. Тацит говорит об этом (Hist. У, 13). То же повторяет Светоний (Vespas. IV).

Но допустим, что это ожидание Мессии было делом недоразумения или ошибки и что приложение пророчества к Иисусу Христу было прямой ошибкой. Возникает вопрос: откуда явилась мысль об отнесении начала седьмин ко времени Артаксеркса? Эта мысль могла явиться лишь в том случае, если автор пророчества был современником Артаксеркса. Но если так, то тогда является другой вопрос: как современник Артаксеркса мог говорить о событиях времени Антиоха? Мы не думаем всеми нашими соображениями доказать с несомненной очевидностью, что Даниил действительно написал свою книгу в IV-V вв. и что в процитированном месте он действительно говорит о Мессии (и затем о последних временах). Для научного доказательства в нашем распоряжении нет имеющих неотразимую убедительность данных, но мы решительно утверждаем, что даже из нашего короткого рассуждения можно видеть, что передаваемое по традиции представление о Данииле и времени написания его книги и традиционное понимание этой книги имели бы неизмеримое превосходство перед всеми другими гипотезами, если бы не было в этом понимании одного, с известной точки зрения недопустимого, недостатка: оно признает факт пророчества. Но пророчеств, говорят, не может быть. Не дело истории религии считаться с этим утверждением, это - обязанность философии религии, и потому наше рассуждение о возможности, действительности и необходимости чудес и пророчеств здесь было бы неуместным. Мы позволим себе только отметить, что без той или иной философии религии невозможно писать истории религии и что та или иная философия всегда обусловливает то или иное освещение истории. Философия религии Шантепи и Валетона, в сущности, отрицает религию, поэтому отрицает и пророчества. Пророчество есть прозрение будущего. Без прозрения будущего, вообще говоря, человеку невозможно было бы действовать в настоящем. Но образы будущего, рисуемые человеком, всегда неясны и в большей или меньшей мере сомнительны, но понятно, что для блага человечества иногда, может быть, нужно с несомненностью знать, какие события произойдут в будущем или как могут повлиять на будущее настоящие человеческие деяния. Для блага человечества Бог и открывал людям, в нужное время и в нужной мере, завесу будущего. Такова православная точка зрения. Ее можно не принимать, но доселе неоспорим факт, что устранение православной точки зрения пока не только не облегчило, но, наоборот, затруднило понимание ветхозаветных пророчеств.

Принципиальное отрицание возможности пророчеств побуждало Валетона и в других случаях время, происхождение и содержание тех или иных пророческих книг определять не по установившемуся церковному преданию, но, вопреки ему, по соображениям подобным тем, во имя которых рационалистическая наука создала новых Исаий и нового Даниила. Мы не будем спорить с Валетоном по каждому частному пункту. Спор с Валетоном неудобен в том отношении, что прежде, чем оспаривать его воззрения, приходится их обосновывать. Он сам не приводит оснований, почему та или другая рационалистическая гипотеза признается им заслуживающей доверия. Спор с Валетоном, кроме того, может быть и бесконечно продолжительным. Через каждые 5-10 строк своей статьи он категорически высказывает положения, несогласимые с признанием достоверности библейских повествований. Мы полагаем, что в приложении к тому, что сами рационалисты считают наиважнейшим, мы показали необоснованность рационалистических воззрений и, смеем думать, по отношению к некоторым пунктам - сомнительность и фантастичность их.

Заключение

[...] Нельзя представлять себе, что истина религиозная, как и научная, открывается человеку лишь по мере его трудов и усилий. Нет, истина религиозная сообщается человечеству туне и только усвояется человечеством постепенно по мере его нравственного преуспеяния. Эта истина была вручена для хранения в сравнительно наиболее надежные руки еврейского народа. Но очень дурно понимают ветхозаветное учение те, которые навязывают ему мысль, что истина была отдана исключительно в руки евреев. Евреям она была отдана для лучшего пользования всем. Прежний, и отчасти еще доселе не оставленный, метод апологетов - искания монотеистических следов в языческих религиях - подсказал некоторым несчастную мысль искать следов политеизма в Библии. Все эти искания не привели ни к чему. Но доселе почему-то не хотят выяснять судеб монотеизма вне избранного народа при помощи Библии. Между тем Библия ясно показывает, что в древнейшую историческую эпоху - время Авраама и непосредственно следующее - монотеистические верования были не в одной ветви ферахитов, были даже и не у семитов. Филистимские цари представляются в Библии получающими откровения от Бога, а наука - что, конечно, подтвердит и Валетон - имеет много оснований видеть в них ветвь арийских народов. Затем следы истинного богослужения и богопочитания являются в Библии все реже и реже. Но если монотеизм вне Израиля и исчезает, то, с другой стороны, в общину Израиля, можно сказать непрерывно, хотя и с большим трудом, входят члены из других народов, и мы видим, что ко времени Соломона уже сам Израиль высказывает надежду и желание, чтобы другие народы уверовали и стали почитать исповедуемого им истинного Бога (3 Цар. 8, 39-43). Но если евреи времен Соломона ждали, что другие народы сами по собственному начинанию придут к их храму, то евреи позднейшего времени, не дожидаясь, что другие придут к ним, сами пошли к другим. Илия воскресил сына сарептской вдовы, а Иона проповедовал уже в Ассирии. Пределы земли, до которых доходили евреи рассеяния, нам неизвестны. Мы только имеем много свидетельств, что они заходили, и при том в большом количестве, далеко от Иерусалима. Они разносили с собой религиозное знание. Мы знаем теперь, что наш мир очень невелик и что с глубокой древности существовал обычай искать истину при помощи странствований. Припомним сказания о странствованиях древнегреческих философов и законодателей. Таким образом, получается, что откровенная истина всегда была недалеко от всех желавших ее найти. Но истина не только была всегда дана вовне человечеству, чувство ее всегда подавалось непосредственно каждому человеку. Чувство нравственной правды, чувство благоговения, которое может иметь своим объектом только божество, чувства симпатии и жалости, присущие человеку, должны были вести человека к религиозной истине. Но ограниченность его мышления, соединенная с самомнением, дурные страсти, нераздельно и неслиянно соединенные с добрыми качествами, заставляли его отступать от истины и содержать ее во лжи. Если кто с изложенной точки зрения захочет взглянуть на историю религий, предложенную Шантепи, и на статью об израильтянах Валетона, тот, по нашему мнению, извлечет из них пользу. Но и вообще только с двух точек зрения, мы полагаем, можно рассматривать религию и ее историю: религия должна быть всем или ничем, и ни в каком случае она не должна быть тем, чем является у многих: аксессуаром, придатком к другим сторонам жизни. Человек должен или всеми силами души стремиться к небу, или, если оно пусто, всецело приникнуть к земле. Идеальные стремления, соединенные с немощью натуры, заставляют очень многих всю жизнь висеть между небом и землею, служить Богу и мамоне, мечтать о добре и делать зло; но все такие, а их миллионы, сознают ненормальность такого положения. Нормальными могут быть только или служение Богу всеми силами души, или полное забвение о Боге. Что же избрать? Пишущий эти строки придает великую важность тому, какие мысли вызовет этот вопрос у читателей, когда они обратятся к нему по прочтении всего курса истории религий.